Новости История Белгорода Белгородский алфавит - знаменитые люди и места Белгорода
Белгород » Материалы за Февраль 2016 года

Горовец Александр Константинович

Горовец Александр Константинович (1915—1943гг.) — летчик, Герой Советского Союза. 6 июля 1943 к в белго­родском небе совершил беспримерный подвиг. Встретив­шись в воздухе с группой немецких самолетов, гвардии старший лейтенант Горовец сбил 9 немецких бомбарди­ровщиков. Такой победы в одном бою не одерживал ни один пилот.
Горовец из этого боя не вернулся. Самолет и останки летчика-героя нашли уже после войны в 1957 г. жители х, Зоринские Дворы. Центральному Музею Вооружен­ных Сил СССР были переданы орден Красного Знаме­ни, покрытый ржавчиной пистолет ТТ, партийный билет. Вблизи Зоринских Дворов, у трассы Москва — Симфе­рополь, в мае 1962 г. установлен бронзовый бюст Героя (скульптор Г. В. Нерода).
Литература: Летчики. Серия ЖЗЛ. М., 1978; Алексеев С. П. Собр. сочинений, т. 3. М., 1984; Мень Г. Я- История одного подвига. Воронеж, 1976.

Государственный архив Белгородской области

Государственный архив Белгородской области создан в июле 1954 г. В 1966 г. в Белгороде для архива было построено специальное здание, и начался планомерный прием документов предприятий, организаций и учреж­дений на хранение. К 1 января 1988 г. в архиве хранилось 1 690 фондов (из них советского периода — 1 529), 228 631 дело (советских — 212 695), 9 246 фотодокумен­тов (советских — 9 216).

Градовский Александр Дмитриевич

Градовский Александр Дмитриевич — историк права, публицист. Родился 13 (25) декабря 1841 г. в помещичь­ей семье на х. Волчий Борисовской волости Валуйского уезда. Начальное образование получил дома. С 13 лет продолжал учебу в Харькове, в частных пансионах и гимназиях, а затем — на юридическом факультете уни­верситета. С 1867 г. Градовский — доцент, с 1869 г. — профессор Петербургского университета. В 1875 — 1883 гг. в Петербурге вышли три тома главного труда Градовского — «Начало русского государственного пра­ва» (т. 1 «О государственном устройстве», т. 2 «Органы управления», т. 3 «Органы местного управления»).

Гражданская война на Белгородчине

Гражданская война на Белгородчине. Одна из пер­вых крупных вооруженных схваток с контрреволюцией, как отмечалось 29 ноября 1917 г. в сообщении Советско­го правительства «Ко всем трудящимся и эксплуатиру­емым», произошла под Белгородом. В конце ноя­бря — начале декабря 1917 г. сводный отряд революци­онных матросов, солдат и красногвардейцев во главе с И. П. Павлу невским, А. Ф. Ильиным-Же­невским, А. Г. Железняковым и А. В. Мокроусовым в двухнедельных ожесточенных боях раз­громил корниловские батальоны, пытавшиеся прорвать­ся на Дон, чтобы соединиться с крупными силами контр­революции.

Белгородский уезд

Белгородский уезд имел много общего с Воронежским. Как и в Воронежском, в нем были две отличные друг от дру­га части: в одной располагались села и деревни, в другой — приписанные к уезду «юрты». Белгородский уезд занимал в 20-х годах XVII в. довольно большую территорию, но все же почти вдвое меньшую, чем Воронежский. И «по возрасту» г. Белгород был моложе Воронежа.
В вопросе о дате основания Белгорода до сих пор не было полной ясности. Указа об основании Белгорода (как и ука­зов об основании большинства городов юга России) не со­хранилось, а упоминания о Белгороде в летописях весьма неопределенны. В дореволюционной литературе чаще дру­гих выдвигались две даты возникновения г. Белгорода: 1593 г. и 1599 г. Первую дату поддерживали, в частности, Д. И. Багалей, И. Н. Миклашевский, вторую — Н. Д. Че­чулин. В последнее время А. А. Новосельский упомянул третью дату постройки Белгорода — 1598 г., тогда как М. Н. Тихомиров соглашался с Д. И. Багалеем и И. Н. Миклашев­ским. Еще одну дату основания Белгорода—1592 г. мы находим в новейшей статье А. П. Пронштейна.
На наш взгляд, вопрос о времени возникновения Белгоро­да полностью прояснился после опубликования В. И. Бугановым разрядной книги в малоизвестной редакции 1598 г. Одновременно выяснились даты восстановления Курска и основания Оскола — еще двух городов «на поле».

Курский и Ливенский уезд

Ливенский уезд делился на 4 стана: Красный, Серболов, Мокрецкий и Затруцкий. Первые три стана названы по име­ни лесов, и это весьма характерно. Многие села Ливенского уезда находились около небольших лесов (больших лесов здесь не было), которые все же давали возможность насе­лению скрываться во время татарских набегов. Села и дерев­ни Красного стана располагались к северу от г. Ливен на речках Лесной и Полевой Ливнах, а также на их притоках — у Красного леса. Серболов стан находился восточнее, зани­мая угол, образованный р. Быстрой Сосной и ее притоком Большой Чернавой. Мокрецкий стан был отделен от города и первых двух станов Муравской дорогой. Его села и деревни располагались на берегах р. Тима. Затруцкий стан был са­мым обширным, в него входили села и деревни, находившие­ся к западу от города, за р. Трудами. Между немногочислен­ными поселениями этого стана, располагавшимися по вер­ховьям Быстрой Сосны, рекам Хвошне (Фошне), Трудам, Куначу, оставались еще обширные территории «дикого поля».
В начале 30-х годов XVII в. Ливенский уезд подвергся опустошительным татарским набегам. Это чувствуется и при сравнении описаний уезда 1620 и 1646 гг.. По переписной книге 1646 г. видно значительное уменьшение количества по­мещиков и крестьян в уезде по сравнению с 1620 г.; почти во всех селах и деревнях населения стало меньше, хотя пол­ностью запустело лишь несколько деревень (например, Мала­хова и Быкова в Серболовом стане). Переписная книга 1646 г. отмечает даже новые деревни Лебедки и Пятиную, возник­шие в Мокрецком стане на р. Тиме.
Оскольский уезд буквально был «сдавлен» на берегах р. Оскола между Изюмской и Кальмиусской дорогами. Пис­цовая книга Оскольского уезда 1615 г. свидетельствует об исключительной малонаселенности сел и деревень. Самым крупным было село в 23 двора. После описания какого-либо села или деревни писцовая книга обычно сообщает, что у каждого помещика по одному двору, крестьян ни у кого нет.

Набеги татар

Размещение населения на полевой окраине Русского госу­дарства в 20-х годах XVII в. в значительной мере опреде­лялось направлением татарских вторжений, конкретными и довольно постоянными путями набегов. Набеги татар не толь­ко определяли расположение русских сел и деревень — борьба с татарами пронизывала всю жизнь, быт населения. По­стоянная угроза грабежа, чужеземного плена, гибели висела над тысячами семей мелких служилых людей и крестьян южной окраины. Борьба с татарами была в полном смысле слова вопросом жизни и смерти для русского населения. Тяжелые потери понес русский народ в этой борьбе, но не сдался, не отступил, а, наоборот, отражая татарские набеги, продолжал трудиться, осваивать новые территории. Действи­тельно, как образно заметил академик М. Н. Тихомиров, «есть что-то... чудесное в заселении обширных южнорусских степей, подвергавшихся постоянным набегам татар».
Мы не видим необходимости подробно касаться вопроса о социально-экономическом развитии Крымского ханства и других татарских орд, но должны сказать о путях татарских набегов и тактике татарских отрядов, вторгавшихся в пре­делы России.
От границы Русского государства с Крымским ханством шли по речным водоразделам в общем направлении на север три основные степные дорши. Муравская, Изюмская и Кальмиусская. Западная дорога — Муравская, или Муравский шлях — начиналась у верховьев р. Самары, притока Днепра, и дугой огибала притоки Северского Донца. Далее Муравская дорога проходила по водоразделу Ворскла — Северский Донец, оставляя к востоку крайние русские села и деревни Белгородского уезда (мы имеем в виду 20-е годы XVII в.). Севернее Белгорода, в степи, у истоков Северского Донца, Пела и Донецкой Сеймицы находился Думчий курган. Здесь была развилка степных дорог. Главная отходила на восток, где у верховьев р. Сейма Муравская дорога соединя­лась с Изюмской. На запад от Думчего кургана поворачивал между Пслом и Сеймом Бакаев шлях, в северо-западном на­правлении к верховьям Оки шел Пахнуцкий шлях.

Цели татарских набегов

Главной целью любого татарского набега был захват до­бычи: пленных (полона) и скота, поэтому крупные татарские отряды обязательно стремились проникнуть в густонаселен­ные районы. Цель набегов определяла и тактику. Стремясь захватить полон, а не территорию, татары избегали боевых столкновений, не оставались подолгу в одном месте, спешили уйти с добычей. Некоторых, наиболее ценных полонянников татары увозили на конях, всех остальных гнали, как скот. Это был страшный, неприкрытый грабеж южных районов России. По подсчету А. А. Новосельского, в течение первой половины XVII в. было уведено татарами в полон 150—200 тысяч русских людей, причем А. А. Новосельский добавляет, что эти цифры являются минимальными.
Татары,    как правило, не использовали    полонянников в своем хозяйстве, а продавали «за море», главным образом в Турцию. Очень выгодно было татарам получить за полонянника выкуп, который иногда достигал  нескольких сот рублей.
Отдельные татарские набеги предпринимались непосред­ственно по распоряжению крымского хана, а иногда и турец­кого султана, так как Крымское ханство находилось в вас­сальной зависимости от Турции. Нередко небольшие татар­ские отряды действовали самостоятельно. Но для русского населения южной окраины эта разница не имела принципи­ального значения. Населению приходилось самому бороться с татарами. Служилые люди и крестьяне выходили на пашню с оружием, скрывались от татар в лесах и небольших дере­вянных острожках, смело вступали с врагом в бой, отбивали захваченных в плен родных и близких, жителей своего и со­седних уездов.

Сторожевая и станичная служба

Русские города и села отделялись от районов татарских кочевий сотнями километров степных и лесостепных про­странств. Напрашивалось организовать в степи разведку.
Выдвинутые вперед, в степь, отряды конных русских воинов могли заранее узнать о движении татар, предупредить об этом правительство, население. Хорошо организованная раз­ведка давала возможность заранее подготовиться к татар­скому нападению, собрать войска, нанести татарам ответный удар.
К XVI в. сторожевая служба уже имела историю и тра­диции. В летописях встречаются упоминания о посылках в южную степь русских сторожевых отрядов еще в эпоху фео­дальной раздробленности. В 1380 г. московский князь Дмитрий Донской посылал в степь сторожей, которые вниматель­но следили за движением хана Мамая и привозили сообще­ния князю81. Сторожи известны и в XV в. Но организация сторожевой службы в южной степи в общегосударственном масштабе стала возможной лишь в XVI в., после объедине­ния всех русских земель вокруг Москвы и образования Рус­ского централизованного государства.
Первым и, пожалуй, единственным исследователем сто­рожевой службы в России был И. Д. Беляев; его основную работу по этому вопросу мы разобрали в историографическом обзоре. После работы И. Д. Беляева развитие русской сторожевой службы в целом не изучалось, появлялись лишь статьи по сходным и частным вопросам. Используя как источники, введенные в научный оборот И. Д. Беляевым, так и некоторые другие документы XVI—XVII вв., мы постараем­ся показать сторожевую службу на юге России в историче­ском развитии, выяснить ее значение перед сооружением Бел­городской черты.

Сторожевая служба

Сторожевая служба была опасным и трудным делом, тре­бовала от рядовых ее исполнителей мужества, смекалки, вы­носливости. Организованная в 70—80-х годах XVI в. сразу по­трем линиям (общерусские сторожевые посты, станицы из го­родов, сторожи из городов), она сыграла немалую роль и в предупреждении внезапных татарских набегов, и в деле за­крепления за Россией огромных пространств незаселенного или почти незаселенного «поля». Она исторически подгото­вила возникновение «на поле» русских городов в конце XVI в.
Однако уже в XVI в. стал чувствоваться принципиальный недостаток сторожевой службы. Она предназначалась для того, чтобы предупредить о движении врага, но не отразить его. Недаром сторожевая служба «на поле» обязательно со­единялась с выдвижением войск к Оке. Несмотря на доволь­но четкую организацию сторожевой службы, хорошие боевые и профессиональные качества русских сторожей и станични­ков, татарские нападения не прекращались, и в 70—90-х го­дах XVI в. крымские и ногайские татары по-прежнему про­никали в центр России.

Борьба за Смоленск с Польшей в 30-Х годах XVII в. и южная окраина России

В области внешней политики перед Россией в семнадца­том столетии стояли три основные задачи, намеченные всем ходом развития централизованного государства, особенно­стями международного положения страны. Одна из них — воссоединение с Россией Украины, объединение в одном государстве братских русского, украинского и белорусского наро­дов— была в значительной мере разрешена в 1654 г., хотя за­тем Русскому государству пришлось выдержать длительную и напряженную войну с Польшей за Украину. Другой зада­чей являлось приобретение выхода к Балтийскому морю, без чего Россия не могла развиваться как великая держава. Эту задачу удалось разрешить только в начале следующего сто­летия. И, наконец, третьей исторической задачей было дости­жение успеха в борьбе с Крымским ханством, обеспечение на­дежных, устойчивых границ на юге. В течение XVII в. эта задача была в основном выполнена, причем в ее решении не­малую роль сыграло сооружение Белгородской черты.
Иностранная интервенция начала XVII в., связанные с ней разорение и территориальные потери ухудшили междуна­родное положение России, резко осложнили решение страной внешнеполитических задач. По Столбовскому миру 1617 г. Россия была вынуждена отдать Швеции юго-восточное побе­режье Финского залива. По Деулинскому перемирию с Польшей (1618 г.) Россия потеряла западные районы с городами Смоленском и Черниговом.

Татарские вторжения в Россию

Татарские вторжения в Россию в 1632 г. затруднили сбор русской армии и выступление ее к Смоленску, а вторжения 1633 г. уже вызвали массовое бегство русских ратных людей из лагеря под Смоленском. В 1633 г., в разгар осады Смо­ленска русской армией, татары зашли особенно далеко в Рос­сию, перешли Оку, появились даже в Московском уезде.
В официальной правительственной речи на земском собо­ре 29 января 1634 г. неудача под Смоленском объяснялась вторжением татар, которых, мол, «накупил» польский король Владислав. В речи было, в частности, сказано: «Тою татар­скою войною литовский король под Смоленском государеву делу поруху учинил многую; и дворяне и дети боярские украинных городов, видя татарскую войну, что у многих поместья и вотчины повоеваны, и матери и жены и дети в полон пой­маны, из-под Смоленска разъехались, а остались под Смо­ленском с боярином и воеводою немногие люди».
Кроме татарских набегов, «полевые» русские города страдали во время Смоленской войны и от рейдов польско-литов­ских отрядов Сожжены были Валуйки, осаде подвергались Курск, Белгород. Но главный урон принесли стране в это время, конечно, татарские вторжения.

Хронологические рамки: начало, периодизация, окончание сооружения Белгородской черты

Характеристику южной окраины России перед соору­жением Белгородской черты мы закончили рассказом о татарских набегах, совершенных  в  годы  Смолен­ской войны.   Неудачный   для    России исход русско-польской войны  1632—1634 гг. в определенной мере объяснялся татарскими вторжениями, этого не скры­вало русское правительство. Старая система защиты страны с юга, состоявшая из сочетания укрепленных городов, сторо­жевой службы и расположения войск у Оки, не оправдала себя. У опытных в военном деле людей,    знающих    южную окраину России, не могла не возникнуть мысль о необходи­мости изменения системы, о строительстве на полевой окраи­не не отдельных городов, а сплошной укрепленной линии по­перек путей татарских вторжений. Такие мысли могли возни­кать и при сравнении полевой окраины с более северными, лесными районами — Тульским, Рязанским, где с XVI в. су­ществовали засеки, составлявшие единую «черту».
В 1634—1635 гг. русское правительство всем ходом собы­тий вынуждалось к усилению обороны юга, но об измене­нии системы и создании укрепленной линии на полевой окраине пока речи не было. В 1635 г. возник традиционный план строительства нового города на южной окраине — на этот раз у Ногайской дороги.

Три периода в сооружении Белго­родской черты

На основании изучения и анализа источников мы считаем возможным помимо установления дат начала и окончания строительства   Белгородской   черты   выделить   основные   пе­риоды в истории ее сооружения.
Мы видим три этапа, три периода в сооружении Белго­родской черты.
Первый период характерен строительством отдельных, не­больших по протяженности, самостоятельных укрепленных линий поперек основных татарских степных дорог. Эти линии еще не сливаются в одну, не соединяются между собой. Не всегда выполняются намеченные планы строительства таких линий и городов. Русское правительство действует непосле­довательно. Оно, видимо, не очень надеется на вновь созда­ваемую черту и по традиции продолжает укреплять старые засеки в глубине страны, у Оки. Первый период охватывает 1635—1645 гг. За это время построены козловский и яблоновский земляные валы поперек Ногайской и Изюмской дорог, рядом с Воронежем и Белгородом на будущей черте встали новые города-крепости: Козлов, Яблонов, Усерд, Короча, Хотмыжск, Вольный, Костенек, Ольшанск, Усмань. Однако сплошной укрепленной линии еще нет, татары находят боль­шие промежутки между отдельными укреплениями и произ­водят с 1644—1645 гг. опустошительные вторжения в Россию.
С 1646 г. начинается второй период в строительстве Бел­городской черты, продолжавшийся до 1653 г. Русское прави­тельство активизирует свои действия на юге. Сравнительно быстро заполняются пробелы, еще существующие между от­дельными укреплениями.

Типы деревянных и земляных укреплении

При сооружении Белгородской черты в качестве основных строительных материалов использовались дерево и земля. Выбор этих материалов понятен, он объяснялся как технико-экономической целесообразностью, так и особенностями про­тивника— татарской конницы.
Довольно богатые лесные ресурсы района, хорошие стро­ительные качества древесины, легкость обработки, наконец, длительная русская историческая традиция — все это опре­делило широкое применение деревянных конструкций на Бел­городской черте. Русские мастера-плотники превосходили за­рубежных строителей и в конструктивном мастерстве, и в темпах производства работ. При возведении Белгородской черты Разрядный приказ изредка обращался за технической консультацией к иностранным инженерам, но эти консуль­тации касались обычно земляных работ — в деле возведения деревянных крепостей русские мастера считались признан­ными авторитетами. Мастерски владея топором, русские плот­ники создавали мощные укрепления, образцы военного зод­чества— деревянные города, башни, стены, надолбы на пу­ти татарских отрядов. Деревянные конструкции использова­лись обычно в сочетании с земляными сооружениями

Деревянные стены на Белгородской черте

Деревянные стены имели на Белгородской черте широкое распространение, причем существовало четыре основных типа таких стен:
1) рубленые стены с обламами,
2) стоячий острог с обламами,
3) стоячий острог без обламов,
4) косой острог.
В первом случае при строительстве рубленой стены в осно­ву клалась хорошо известная и сейчас конструктивная систе­ма прямоугольного сруба, образуемого горизонтальными, по­ложенными друг на друга и соединенными в углах бревнами. Такая конструкция деревянной стены употреблялась, как пра­вило, при строительстве городов, поэтому сделанная из сру­бов с горизонтальными бревнами стена считалась построен­ной «по-городовому». Толщина бревен (и при этом, и при других методах строительства стен) составляла в тонком конце 5—6 вершков (22—26 см). Иногда срубы складывались и из бревен толщиной в 7—8 вершков, но использовать бревна тоньше 5 вершков (в тонком конце) запрещалось. Лес при­менялся дубовый. Соединенные между собой срубы-клетки со­ставляли стену. В Воронеже ширина такой стены, построен­ной в 1671 г., равнялась сажени с четвертью или 2,6 м, высота стены зависела от ее назначения и, как правило, не­много превышала 2 сажени.
Рубленые стены были довольно прочными, но для их соо­ружения требовалось значительно больше леса и времени, чем для стен, состоящих из вертикальных бревен. Прочность стен в условиях борьбы с татарской конницей не являлась самым важным качеством, поэтому на Белгородской черте данный метод строительства стен применялся мало. В 1669г. из 25 городов Белгородской черты рубленые стены имели лишь 5: Карпов, Короча, Яблонов, Усерд, Коротояк. Во всех пяти перечисленных городах рубленая стена имела обламы. Облам — это выступ, навес над основной стеной, прикрытый снаружи еще одной защитной стенкой из нескольких рядов бревен или брусьев. Для устройства обламов брёвна, лежав­шие в срубе перпендикулярно к осевой линии стены, выпу­скались наружу на определенной высоте. На стенах обычно имелись бойницы или, как их называют источники XVI1 в.,— «бои». В обламах, кроме бойниц, могли быть отверстия в полу.

Деревянные башни

Еще более интересными и сложными сооружениями явля­лись деревянные башни. Башни устраивались в городах сре­ди стен, в стоялых острожках, на земляных валах, у надолб. В плане башни Белгородской черты представляли собой либо квадрат, либо правильный шестиугольник. Стены башни всегда рубились «по-городовому», методом сруба, башни обычно выступали за линию стены. Наличие башен намного усиливало оборону крепости. В них размещалась артиллерия. Башни использовались и для наблюдения за врагом. Башни, состояли из закрытых, отделенных друг от друга этажей, ко­торых обычно было два или три Иногда верхние этажи де­лались «теплыми», в этом случае между бревнами проклады­вался мох и в башне устанавливалась печь Пол каждого эта­жа назывался мостом. Так в трехэтажной башне было три моста: нижний, средний и верхний. Над мостами прорезались бойницы и амбразуры для пушек. Этажи соединялись лестни­цами. Высота большинства башен составляла 15—20 м, но были башни-великаны высотой более 40 м. Для строитель­ства башен требовался более длинный дубовый лес.

Деревянные укрепления - надолбы

Самым распространенным видом деревянных укреплений являлись надолбы (или «надолобы», как их называют обычно документы XVII в.). Ф. Ласковский ошибочно считал их простыми обрубками дерева, вкопанными в землю. Само слово «надолба» — производное от глагола «надолбить» — говорит о том, что эта деревянная конструкция должна со­стоять минимум из двух частей, ведь делать долотом или то­пором выемку в столбе, не соединенном с другими деревянными деталями, нет смысла. Действительно, сохранившееся подробное описание надолб XVII в. говорит о том, что это были не одиночные столбы, а конструкции из нескольких бревен Простейшая надолба иногда называется в документах «надолбой в две кобылины». Это — конструкция из двух бре вен, вкопанных наклонно в землю, «наддолбленных» и соеди­ненных крестом. Бревна для надолб использовались обычно такие же, как и для строительства острожной стены — дубо­вые, длиной по 3 сажени В землю они вкапывались на 1 са­жень. «Надолба в три кобылины» представляла собой со­единение трех вкопанных в землю бревен. Надолбы соеди­нялись поперечными бревнами — «связями» или «намета­ми». Получался своеобразный забор, высотой метра в три, сделанный так, чтобы в промежутки между бревнами не могла пройти лошадь. Надолбы устанавливались часто в ка­честве передовых укреплений — за деревянной стеной, за зем­ляным валом, за рвом. Они окружали также пригородные слободы.

Засеки, валы, тайники и плетни

Остальные применяемые на Белгородской черте деревян­ные укрепления не получили большого распространения. Из­редка устанавливались одиночные «столбцы», которые всегда различаются в документах от надолб Так, вокруг г. Усерда за рвом, стояли столбцы в 3 ряда и надолбы в 1 ряд. Во рву или около рва устанавливался частокол или «частик», встречались плетни (плетеные стены), засыпанные землею.
В лесах на берегах рек Ворсклы, Тихой Сосны, Воронежа кое-где устроены были лесные завалы — засеки.
По сравнению с деревянными стенами земляные валы являлись значительно более прочными и долговременными сооружениями Для большой устойчивости земляные валы об­кладывались дерном, облицовывались дубовыми бревнами, причем, дубовый «ослон» по типу острожной стены мог иметь обламы; применялись и специальные дренажные устройства (например, деревянные трубы сквозь вал для стока воды) Земляные валы тянулись вдоль Белгородской черты более чем на 100 км.

Первый период строительства Белгородской черты (1635—1645 гг.)

В соответствии с предложенной выше периодизацией мы начинаем рассмотрение истории сооружения Белгородской черты с 1635 г., со строительства г Козлова.
Участок Ногайской степной дороги восточнее верховьев р. Воронежа до строительства Белгородской черты был ме­стом постоянных передвижений отрядов крымских и ногай­ских татар. Не удивительно поэтому, что когда после оконча­ния Смоленской войны встал вопрос о строительстве городов, на юге, конкретным районом, намеченным для строительства нового города, оказались верховья р. Воронежа
Решение о строительстве нового города было принято без тщательной разведки местности; в Разрядном приказе огра­ничились опросом знатоков южной окраины, который был проведен 18 августа 1635 г. Помимо беседы с москвичами-Г. Киреевским, М. Спешневым и воронежцем И. Носом, о ко­торой мы уже упоминали, в Разрядном приказе опросили жи­телей г. Сапожка — казака С Стрелкова и пушкаря С. Лукья­нова, а также лебедянца сына боярского В. Кепанова, ока­завшихся в данный момент в Москве.
22 августа дьяки Разрядного приказа составили проект указа о строительстве нового города. Руководителями строи­тельства назначались воеводы И В Биркин и М. И. Спешнев. Любопытно, что в проекте указа говорилось о строи­тельстве города именно «на Урляповом городище», в самом же указе от 5 сентября появились еще три слова: «или где пригоже». Такое изменение формулировки предоставляло больше прав руководителям строительства и ускоряло дело. Указ предписывал построить город «нынешней осенью вскоре».
cup Вход на сайт    cup Регистрация Все развлечения Белгорода cup Наш опрос cup Лучшие новости cup Архив новостей

Rambler's Top100 Информационно-аналитическая служба Белгорода - beelgorod.ru
Перепечатка и использование материалов сайта
возможна с указанием ссылки на beelgorod.ru