Наказ воеводе В. П. Львову предусматривал также устройство на валу двух жилых городков: у восточного конца вала, где он должен был примкнуть к Верхососенскому лесу, и у истока Белого Колодезя — примерно на середине вала. Однако дело тормозилось отсутствием в этих местах воды. Разрядный приказ специально прислал из Москвы «коло­дезника» Михаила Никитина, мастер должен был определить, места, где копать колодцы, и сказать, будет ли в них всегда вода. М. Никитин, действительно, оказался мастером своего-дела. Осмотрев место предполагаемого строительства город­ка у Верхососенского леса, он сказал, что «хотя и колодези копать, воды будет мало». В. П. Львов все же распорядил­ся строить городок, и затем в течение всего существования г. Верхососенска его жители страдали от отсутствия воды и даже просили в связи с этим перенести город на другое место. Верхососенск был заложен 15 августа 1647 г.. Вто­рой городок у вала построить так и не удалось.

В промежутке между реками Осколом и Доном, где про­ходили ответвления Кальмиусской дороги, в 1647 г. кроме Царева-Алексеева и Верхососенска был построен еще один город — Коротояк. По сравнению с Царевом-Алексеевом и особенно Верхососенском г. Коротояк имел много преиму­ществ, определяемых его географическим положением. Он располагался на правом берегу Дона, выше устья Тихой Сосны, в стороне от татарских дорог. Вокруг города имелись плодородные земли, луга. Из Коротояка практически не бы­ло бегства «сведенцев».

Одновременно со строительством укреплений на Муравской и Кальмиусской дорогах в конце 40-х годов XVII в. развернулись работы по перекрытию западных ответвлений Ногайской дороги. Начало им положено было основанием г. Усмани в 1645 г., но только в 1646—1647 гг. достигли они большого размаха. В конце 40-х и начале 50-х годов XVII в. здесь тоже определились контуры укрепленной линии. Воз­никновение на берегах рек Усмани и Воронежа городков Орлова, Сокольска, Доброго вызвало в крае и значительные социальные перемены, заключавшиеся в превращении кре­стьян этого района в приборных служилых людей.
Толчком к строительству г. Усмани в 1645 г., как мы уже говорили, послужила инициатива мелких служилых людей, имевших земли на северо-востоке Воронежского уезда. В хо­де строительства г. Усмани были обследованы берега одно­именной речки выше и ниже города. Знаток местности воронежец сын боярский Иван Пареново и рязанец Прокофий Любавский весной 1645 г. проехали по р. Усмани от с. Песковатого до с. Бобякова. Они наметили возможные места для строительства острожков. Вскоре в Разрядном приказе бы­ло принято решение о строительстве на берегу р. Усмани, по мимо города, также и небольшого жилого городка.

Второй этап строительства Белгородской черты, начав­шийся с 1646 г., характерен, как уже отмечалось, не просто возведением на татарских дорогах новых укреплений, но и соединением их между собой. С началом сооружения усман­ского земляного вала на очередь дня неизбежно должно бы­ло стать соединение усманских и козловских укреплений. И усманские, и козловские укрепления подходили к р. Во­ронежу; направление усманского вала предопределило соеди­нение в дальнейшем усманских и козловских укреплений русского государства именно по р. Воронежу. Строительству укрепленной линии вдоль р. Воронежа севернее усманского вала благоприятство­вали и географические особенности местности; естественным препятствием для татарской конницы являлась и сама река и росшие по ее берегам леса.

Первая половина XVII в. завершилась важным событием в истории сооружения Белгородской черты — перенесением на новое место г. Белгорода; Неудобство расположения Бел­городской крепости выявилось осенью 1646 г., когда к Северскому Донцу подошел с запада земляной вал. Белгород был отделен от вала рекой. До сооружения Белгородской черты расположение города на левом, низком берегу «меж то­пей и болот» оправдывало себя, русские города полевой окраины строились тогда под защитой рек, лесов, болот. Во время татарских вторжений 1644—1645 гг. по Муравской дороге Белгородскую крепость отделяла и защищала от та­тар река. Но после сооружения вала «прятать» город не име­ло смысла. Наоборот, интересы обороны страны требовали выдвинуть город к валу, что резко усилило бы русские укреп­ления на Муравской дороге.
Проект переноса Белгорода к земляному валу, к устью р. Везеницы был предложен в общих чертах князем Н. И. Одоевским. Вернувшись в Москву после сооружения земля­ного вала на Муравской дороге, он говорил в начале 1647 г., что Белгород «стоит не у места». В Москве в Разрядном приказе приготовили уже указ о переносе Белгорода в 1(547 г. к усгью р. Везеницы. Но против переноса крепости выступили белгородцы «всем городом». В коллективной челобитной жи­тели города и уезда писали, что около земляного вала у устья р. Везеницы «пески большие», поэтому нельзя укрепить ров, непрочными окажутся и деревянные башни. Рав­ное все же заключалось не в минусах нового местоположе­ния крепости. Мелкие служилые люди отказывались строить новый город из-за того, что, не переставая, почти два года работали на строительстве укреплений. Если решение о пе­реносе Белгорода не будет отменено, все жители разбредутся «врозь», так говорилось в челобитной. Правительство, воз­можно, решилось бы вступить в конфликт с жителями Белго­родского уезда, но в Москве усомнились в правильности вы­бора места для новой крепости. 25 июля 1647 г. в Белгород направлена была царская грамота, в которой говорилось, что «города на новое место переносить не велено до нашего указу».

В 1651 г. в Разрядном приказе была составлена по отче­там воевод справка о количестве служилых людей в южных русских городах, которую мы воспроизводим в виде таблицы для городов Белгородской черты.
В 1651 г. строительство Белгородской черты подходило к концу. На черте, как видно из таблицы, стояли уже 22 горо­да (не считая вотчинного г. Романова), в них служил 17741 человек. На один километр укреплений приходилось в среднем по 22 воина. Фактически защитников черты было больше. Надо учесть, что против татар выходили иногда и взрослые родственники служилых людей, вооруженные пи­щалями или рогатинами. Военную помощь служилым людям на черте, особенно в случае прорыва татар, могли оказать и полки дворянской конницы, которые в 1651 г. вновь выдви­нулись в западную половину черты.
Для строительства Белгородской черты международная обстановка на юге России в 1649—1653 гг. была в основном благоприятной. Татарские вторжения, прекратившиеся в свя­зи с походом русских войск в Приазовье в 1646 г. и созда­нием военной угрозы Крыму, не возобновлялись. С 1648 г. Крымское ханство было на несколько лет втянуто в борьбу между восставшим украинским казачеством и панской Поль­шей. Гетман Богдан Хмельницкий, выдающийся политический деятель и дипломат, проводя линию на воссоединение Украи­ны с Россией, стремился, причем небезуспешно, отвести удар своего временного союзника — крымского хана от Русского государства и направить татар на Польшу. В беседе с рус­ским послом Г. Унковским 19 апреля 1649 г. Б. Хмельницкий говорил: «В прошлом году после польской войны крымской царь мыслил итить войною и на Московское государство и меня и Войско Запороское звал, и я крымского царя унял и говорил ему: будет ты на Московское государство пойдешь или людей своих на украинские городы пошлешь, и мы с вами совету держати не будем и за Московское государство будем Крым воевать».

В конце 40-х и начале 50-х годов в западной половине Белгородской черты проходили большие работы по укреплению дубовыми бревнами земляных валов. Яблонивскии, Белгородско-Карповский и Новооскольский земляные валы были укреплены сплошным дубовым острогом снаружи и более редкими столбами «с русской стороны». Для подъема за­щитников на вал устраивались «ступени». Ежегодно на ва­лах работали тысячи служилых людей. Каждому, кроме это­го, устанавливалась норма вывозки трехсаженных бревен «к валовому делу» (по 15—20 бревен на человека). В 1652г. облицовка деревянными бревнами земляных валов закончилась. В 1651 —1652 гг. работами по укреплению валов руководил воевода Большого полка боярин Б. А. Репнин, располагавшийся в г. Яблонове.
В 1652 г. на Белгородской черте возник еще один город — Острогожск. Его постройка и заселение связаны с переходом в Россию большой группы украинских переселенцев. О пере­селении в Россию украинцев («черкас») и участии их в строительстве Белгородской черты мы уже упоминали. Пере­селение украинцев в Россию объяснялось обострением со­циальных и национальных противоречий в подвластной Поль­ше Украине и вместе с тем свидетельствовало об укреплении связей между братскими народами, о стремлении широких слоев украинского народа к воссоединению с Россией.

После начала освободительной войны украинского народа против владычества Польши участники восстания рассмат­ривали переселение в пределы Русского государства как спа­сение от мести польских панов в случае военного поражения. Весной 1649 г. воеводы Путивля, Вольного и Хотмыжска со­общили в Москву о возможном большом переселении черкас в Россию и запросили инструкций. Аналогичные сообщения были получены в Москве и по другим каналам.
Русское правительство решило принять всех украинцев, которые придут «на вечную службу» России. В Разрядном приказе составили план расселения черкас у Белгородской черты. По этому плану намечалось поселить 500 черкас с семьями в новом городе на Маяцком городище — при устье р. Тихой Сосны. Для строительства крепости предполагалось привлечь служилых людей из Усерда, Ольшанска, Коротояка и крестьян Борщева монастыря. По 100 черкас можно бы­ло расселять в существующих уже городах на Белгородской черте. Если же черкасы придут «большим сбором», то ре­шать вопрос в каждом конкретном случае надо было особо. Самовольного поселения черкас в пределах России воеводы не должны были допускать.
Намеченный в Разряде план осуществить сразу не при­шлось. В связи с военными успехами Б. Хмельницкого боль­шого переселения украинцев в Россию в 1649—1650 гг. не было, но поражение под Берестечком (1651 г.) вновь постави­ло этот вопрос на повестку дня. В 1651 г. в Разрядном при­казе опять выбирали места «по черте от литовские стороны и до Челновой реки» для расселения черкас.
21 марта 1652 г. к Путивлю подошло около двух тысяч украинских переселенцев с семьями и имуществом во главе с полковником Иваном Дзиньковским (Дзиковским). Пере­селенцы заявили, что пришли они «на вечную службу»; при­шли потому, что на них наступают поляки. В Разрядном приказе думали сначала поселить такую большую группу чер­кас за Белгородской чертой, на р. Битюге, но как раз в это время началось строительство жилого городка при впадении в Тихую Сосну речки Острогощи, и украинцы остались на черте.
Возведение нового города проходило под руководством воеводы Ф. Ю. Арсеньева. Город строился на старом Остро­гожском городище, на левом берегу р. Тихой Сосны. Рассе­ление здесь черкас в основном соответствовало плану 1649г., небольшое изменение этого плана лишь укрепляло черту.

Середина XVII в. была временем заката дворянского по­местного ополчения, составлявшего прежде основу русской армии. По своей боеспособности поместная дворянская кон­ница заметно уступала полкам рейтарского и драгунского строя. Вооружение дворян, и особенно детей боярских, оставляло желать лучшего. Огнестрельное оружие медленно приходило на смену старинному саадаку, при этом у поме­щиков почти не было дальнобойного для того времени огне­стрельного оружия — пищалей, мушкетов, а преобладали пи­столеты. Слаба была дисциплина дворянской конницы. Неяв­ка на службу и бегство с нее считались обычными явлениями. Наконец, и по количеству воинов поместная конница не мог­ла уже играть решающую роль и в предстоящей войне с Польшей, и в охране южных рубежей России.
В течение нескольких лет полки дворянской конницы вы­двигались к Белгородской черте, располагались в западной половине ее, участвовали в строительстве укреплений. В 1653 г. накануне войны России с Польшей за Украину дворянская конница была дополнена солдатскими полками. Реорганизацией подвижной армии у Белгородской черты за­вершается второй, основной период в истории сооружения черты.

В 1653 г. строительство укреплений Белгородской черты было в основном закончено; третий этап в сооружении черты, охватывающий 1654—1658 гг., является более временем её организационного оформления в единое целое.
Попытки объединить под одним командованием всех слу­жилых людей на черте предпринимались еще, как мы видели, в конце 40-х годов. В 1651 —1653 гг. воевода Большого полка, располагавшийся в г. Яблонове, командовал всеми войсками на западной половине Белгородской черты, в его руках нахо­дилась и административная власть, ему подчинялись воеводы и население окрестных городов. Но это подчинение не явля­лось постоянным и было связано с пребыванием в Яблонове определенного, конкретного лица — Б. А. Репнина или Г. С. Куракина. Такое же подчинение одному воеводе всех го­родов западной половины Белгородской черты сохранялось и в 1654 г., после сформирования солдатских полков. Старшим воеводой являлся В. Б. Шереметев.
Для северо-восточной части Белгородской черты полуофи­циальным центром стал г. Козлов. Осенью 1652 г. козловский воевода проверял состояние укрепленной линии и составлял ее описание от р. Челновой до усманского вала — то есть в пределах Козловского, Добровского, Сокольского уездов, включая также и вотчинный г. Романов. Процесс объеди­нения всей Белгородской черты под единым командованием, из одного центра был близок к завершению в 1653 г. При формировании солдатских полков на черте г. Яблонов мыс­лился уже центром всей черты. Русско-польская, а затем и русско-шведская войны отвлекли силы, средства и внима­ние русского правительства на запад и на несколько лет за­держали официальный прием Белгородской черты, объеди­нение ее под единым командованием.

В августе 1654 г. воевода В. Б. Шереметев и дьяк Н. Головнин осмотрели укрепления на Муравской дороге, особенно те места, по которым крымские татары прошли во время своего последнего крупного вторжения в Россию в 1645 г. Решено было вместо стоялого острога у р. Нежеголи в Бел­городском уезде построить жилой город.
Строительство г. Нежегольска проходило осенью 1654 г., закончилось оно 22 ноября. На месте деревянного стоялого острога строители возвели «земляной город» с деревянными башнями, сделали тайник. Город строили солдаты полков А. Краферта и Я. Краферта, руководил строительством горо­да Ю. З. Быков. Одновременно был продолжен уже сущест­вовавший у р. Нежеголи земляной вал. Новый город на Бел­городской черте заселили вольные переселенцы и сведенцы из Белгорода, Болховца, Корочи и Карпова. С основанием Нежегольска укреплены были подходы к Белгородскому и Короченскому уездам со стороны Изюмской дороги, затруд­нен переход татар с Муравской на Изюмскую дорогу и об­ратно. Появление нового города укрепило черту в целом.

На Белгородской черте не осталось в 1655 г. крупных подвижных войск. После ухода армии В. Б. Шереметева в 1654 г. формальное руководство вооруженными силами на черте передавалось воеводе г. Яблонова И. И. Ромодановскому, с которым в случае татарского вторжения должны бы­ли «сходиться» воеводы окрестных городов.
Крымские татары в 1655—1656 гг. не делали попыток вторгнуться в Россию через Белгородскую черту. Захватив огромный полон в пределах Украины и Польши в предшест­вовавшие годы, они и после воссоединения Украины с Рос­сией продолжали ориентироваться на вторжения на Украи­ну,— теперь только «в союзе» не с Б. Хмельницким, а с поль­ским королем. Воссоединение с Россией резко изменило отно­шения Украины с Крымским ханством. Получив опору в России, Украина могла разорвать вынужденный союз с крымски­ми татарами, который, по выражению А. А. Новосельского, «был настоящей трагедией для украинского народа». Рус­ский и украинский народы могли теперь сообща выступить против грабителей-татар.

После смерти в 1657 г. Богдана Хмельницкого резки осложнилась политическая обстановка на Украине. Новый гетман Иван Выговский и часть казацкой старшины стали ориентироваться на союз с Польшей, на отторжение Украи­ны от России. Против И. Выговского вспыхнуло восстание, подавленное им с помощью татар. В 1658 г. И. Выговский изменил России.
Для военных действий на Украине и в Белоруссии, При­балтике и Карелии требовались новые русские войска. Изыскивая дополнительные возможности для пополнения армии, русское правительство снова обратило внимание на южные области страны и Белгородскую черту. В 1657 г. в инспек­ционную поездку «по черте» отправился один из руководи­телей Разрядного приказа думный дьяк С. И. Заборовский Первая его поездка подготовила проведение военно-админи­стративной реформы на юге России. Одновременно С. И. За­боровский в качестве представителя центральной админи­страции осмотрел укрепления Белгородской черты. По его указанию были дополнены некоторые укрепления на черте, в частности построен стоялый Рудкинский острожек на бе­регу Дона севернее г. Костенска.

Военно-административная реформа на юге России пред­полагала создание и постоянное существование крупного во­енного соединения — Белгородского полка. В подчинении белгородского воеводы оказывались подвижная армия, со­ставленная в основном из полков нового строя — рейтар­ских, драгунских, солдатских, а также служилые люди го­родовой службы, составлявшие гарнизоны городов и охра­нявшие черту. Административная власть белгородского вое­воды распространялась на «города Белгородского полка», то есть на ту территорию, где в 1657—1658 гг. перед форми­рованием Белгородского полка проходил набор в рейтары, драгуны и солдаты.
Белгородский полк был сформирован в 1658 г. из жителей 38 южных городов, записанных в рейтары, драгуны и сол­даты; дворян и детей боярских 13 городов; «старых солдат», набранных в основном на солдатскую службу еще в 1653 г.; приказа (полка) московских стрельцов. Таблица 3 показы­вает количество записанных от каждого города в Белгород­ский полк людей и распределение их по виду службы.
Комплектование Белгородского полка проходило в конце мая и начале июня 1658 г. 8 июня 1658 г. думный дьяк С. И. Заборовский и дьяк С. Титов в качестве представителей пра­вительства официально передали в Белгороде под командование воеводы Г. Г. Ромодановского Белгородский полк в со­ставе 19252 человек.